Гражданская кампания - Страница 46

– Позвольте поинтересоваться, – спросила гостья, глядя на древесную стружку в первом ведре, – а для чего ему нужны все эти опилки?

– Ой, пойдемте, я вам покажу! – с энтузиазмом предложила Карин. Темноволосая женщина, несмотря на всю свою сдержанность, не смогла не ответить улыбкой. – Я в этом заведении старший жучий пастух, – сообщила Карин. – Они вознамерились обозвать меня лаборантом, но я подумала, что как акционер имею полное право сама дать название моей должности. Должна признаться, других пастухов у меня под началом пока нет, но ведь излишний оптимизм еще никому не вредил, верно?

– Верно. – В улыбке женщины не было и намека на форскую высокомерную снисходительность. Черт побери, она ведь не уточнила – леди Форсуассон или госпожа! Некоторые форы очень болезненно реагируют, если их неверно титулуешь, особенно если этот титул – их самое высшее достижение в жизни.

Нет, будь эта самая Катриона из таких, то непременно уже подчеркнула бы, что она леди.

Сняв крышку с одного из домиков, Карин извлекла оттуда рабочего жучка. Она уже запросто могла брать в руки этих тварюшек, не борясь с тошнотой. Главное – не присматриваться к бледным пульсирующим брюшкам. Протянув жучка гостье, Карин приступила к почти буквальному изложению спича Марка о Замечательных Жучках-Маслячках, Способствующих Процветанию Барраяра.

Хотя брови госпожи Форсуассон и поползли вверх, при виде жучка она не завизжала, не грохнулась в обморок и не умчалась прочь. Она с интересом слушала объяснения Карин и даже выразила желание подержать жучка и скормить ему кленовый листок. Карин вынуждена была признать, что есть что-то притягательное в кормлении живых существ. Надо взять это на вооружение для будущих презентаций. Энрике, привлеченный беседой, вылез из-за комма и приложил максимум усилий, чтобы свести на нет интерес госпожи Форсуассон, добавляя длиннющие и занудные технические подробности. Внимание гостьи заметно возросло, когда Карин перешла к рассказу о планах выведения жучка, способного потреблять барраярскую растительность.

– Если вам удастся обучить этих жучков поедать ползучие лианы, за одно это фермеры Южного континента скупят их в огромных количествах, – сказала госпожа Форсуассон. – Независимо от того, способны они производить съедобную пищу или нет.

– Правда? – удивился Энрике. – Я не знал! А вы знакомы с местной флорой?

– Я не квалифицированный ботаник – пока, но у меня есть определенный практический опыт.

– Практический опыт, – повторила Карин. Неделя общения с Энрике вынудила ее заново оценить такое качество.

– Так давайте посмотрим на экскременты этих жучков, – предложила тем временем госпожа Форсуассон.

Карин подвела ее к баку и открыла крышку.

Женщина посмотрела на черную жирную массу, наклонилась, понюхала, взяла немного в руку и потерла в пальцах.

– О Господи!

– Что? – встревожился Энрике.

– Это выглядит, пахнет и ощущается как лучшее из виданных мною натуральных удобрений! Что показывает химический анализ?

– Ну, это зависит от того, что девочки ели, но… – И Энрике начал торопливо перечислять что-то, что на слух Карин смахивало на таблицу Менделеева. Из всего им сказанного Карин поняла в лучшем случае половину.

Однако на госпожу Форсуассон услышанное, казалось, произвело сильное впечатление.

– А нельзя ли мне взять немного для моих домашних растений? – попросила она.

– Да, конечно! – благодарно воскликнула Карин. – Берите сколько хотите! Его становится довольно-таки много, и я начинаю задумываться, куда его девать.

– Куда девать? Если оно хотя бы наполовину такое хорошее, как кажется, расфасуйте по литровым пакетам и продайте! Каждый, кто пытается выращивать тут земные растения, охотно все это приобретет!

– Вы так думаете? – спросил Энрике, вид у него был озабоченный, но довольный. – А на Эскобаре мне так и не удалось никого заинтересовать…

– Это Барраяр. До недавнего времени единственным способом терраформирования почвы тут было выжигание и унавоживание, да и сейчас этот способ самый дешевый. И вечно не хватает основанных на земной органике удобрений, чтобы одновременно удобрять уже обработанную почву и осваивать новые угодья. В Период Изоляции из-за конского навоза как-то раз разгорелась война.

– Ага, это я помню из уроков истории, – ухмыльнулась Карин. – Небольшая такая драчка, но весьма… символичная.

– А кто с кем воевал? – спросил Энрике. – И почему?

– На самом деле, полагаю, это была война ради денег и традиционных форских привилегий, – объяснила госпожа Форсуассон. – В округах, где расквартировывалась имперская кавалерия, существовал обычай раздавать бесплатно навоз всем, кто за ним приедет. Первым приехал – первым взял. Один из наиболее стесненных в средствах императоров решил оставить весь навоз для императорских земель или продавать. Это решение противоречило законным правам округов, и началась драка.

– И чем же все закончилось?

– При том поколении права остались за графами. При следующем император забрал право себе. Ну а в последующее поколение… что ж, в наши дни кавалерии практически не осталось. – Она направилась к раковине, чтобы вымыть руки, и добавила: – Но по-прежнему существует традиционная раздача навоза из Имперских конюшен, находящихся тут, в Форбарр-Султане. В них расквартирован церемониальный кавалерийский полк. Люди приезжают на машинах и берут пару мешков для своих цветочных клумб, просто как дань обычаю.

– Госпожа Форсуассон, я четыре года прожил в кишках жучков-маслячков, – чистосердечно сообщил ей Энрике, пока она вытирала руки.